Битва за Свет [СИ] - Антон Волков

— Да уж… Но факт есть факт. Сколько наубивали америкосы талибов в Афгане, иракцев, притом, как мирных, так и военных — все они теперь и есть эти зомби! Пленный этот понарасказывал подробностей всяких — жуть. Врачи там есть у них — умельцы, блин, так вот они уже лет двадцать практикуются из свежих тел делать зомби послушных. Каким-то образом обрабатывают тела, препарируют. Что уж они там конкретно делают — фиг его знает. Вояка этот тоже небельмесу. Но на выходе — зомби, по физическим характеристикам втрое, нет, впятеро превосходящий человека. Разве что умом они слабоваты, точнее у них его нет.

— Погоди, перебила Андрея Даша, — а как эти трупы ходячие слушаются-то команд или чем они вообще руководствуются?

— Ну чего перебиваешь, сейчас расскажу всё, — ответил Андрей. — Когда мы тогда с Антохой из-под Самары приташили экземплярчик, помните, у него в башке какой-то приёмник нашли врачи с Лубянки? Короче говоря, у американцев в Афганистане стоит прямо недалеко от границы с Узбекистаном огромная параболическая антенна. Она день и ночь на определённой частоте вещает, так сказать. Радиомагнитные волны той частоты этих афганцев и гонят в нужном направлении, то есть они как бы от этой тарелки бегут, она им боль доставляет. Ну, а убегая от неё, они всё живое на своём пути и истребляют — это их задача. Они это и умеют только Им это заложили в головы. Разве что себеподобных не трогают, отличают. Но убивать каждого человека, встречающегося им на пути — их прямая задача.

— А тарелка-то эта, ну, антенна то бишь, как работает? — у меня в голове с трудом укладывался Андреев рассказ.

— Резонный вопрос. Американцы к проекту этому подошли комплексно. Во-первых, тут же после "Конца" света они бросили максимум ресурсов на обеспечение функционирования своей базы в Афганистане. Понятное дело, перво-наперво — электроэнергия. Так вот по словам пленника, развернули они неподалёку от базы небольшую атомную электростанцию, все необходимые ресурсы для которой, естественно, были загодя и в нужном количестве припасены. Собственно вот и ответ на твой вопрос, — Андрей махнул кверху кистью правой руки, подчёркивая тем самым очевидность ответа.

— Интересно… — протянул я.

— Очень даже, — продолжал Андрей. Так вот, слушайте дальше. Пока все страны погрязли в процессе частичного восстановления энергоснабжения для поддержания инфраструктуры внутри них, восстановления промышленности, американцы все силы зарядили на приведение в полную боевую готовность своей базы. Во-первых, когда уже было понятно, что "Конец" света ни на день и ни на два, и что ситуация в Мире уже не станет прежней как минимум в ближайшее столетие, американские силы за полгода истребили всё население Афганистана, сволочи. Такого ещё в истории человечества не было, чтобы истреблялось подчистую всё население!..

— Мечта Гитлера относительно евреев, — заметила Даша.

— Во-во, я про тоже, — лицо Андрюхи сделалось озлобленно-задумчивым. Он продолжал. — Так вот, забили они до отвала телами свои холодильники, в которых тысячи убитых ждали препарирования для превращения в зомби. Но афганского населения-то для завоевания пусть даже и ослабленной, обесточенной России, всё-равно было бы маловато. Американцы всё пополняли резервы своих бойцов-нелюдей узбеками, казахами. Там, в этой их армии нелюдей полно и иракцев, даром что стольких США истребили в обе Иракские кампании. Ну и в условленный час побежала вся эта мёртвая армия от включившейся тарелки, и началось.

— Весело. Очень весело от таких подробностей… — мне казалось, что на фоне высокой температуры я не мог трезво утрамбовать у себя в голове рассказанное Андреем. Но я старался не терять логики и ясности мышления. — Ну, а что планируют наши вояки, как бороться с нечистью? Наверное, первым делом, тарелку эту трансляционную надо захреначить, нет?

— Правильно, надо. И Шталенков также предложил, но что оно только даст? Да, афганцам уже не отчего будет бежать. Они раздерут американцев ко всем чертям и, по крайней мере, "производство" новых афганцев остановится — это факт. Но это не решит проблемы с десятками или даже сотнями тысяч афганцев, которые уже разбрелись и разбредутся впоследствии по всему континенту? Не, ну конечно, можно будет им противостоять также, как противостояли всё это время. Но…

Тут я заметил, что в глазах Андрея промелькнул страх. Его я бы ни с чем не перепутал. Мне вдруг тоже стало как-то не по себе… А вдруг следующими его словами будет: "У наших нет шансов. Нам крышка" или что-то вроде того. Но эту мысль я быстро прогнал прочь, ведь я видел, каким сияющим Андрюха зашёл в квартиру — значит Шталенков не дал повода вешать головы.

— …Но наши на фронтах уже не справляются. Каждый день наших всё больше теснят эти бестии, тьфу блин, чтоб их. Плохо дело, друг, очень плохо. — Андрей покачал головой. — Шталенков, конечно, шутил, уверял, что придумают что-нибудь. Но как-то уж больно всё печально на данный момент складывается… Даже если сейчас последний раз, огрызнувшись, наши и разнесут эту тарелку, расположение которой, кстати, пленник вот так прям выдать сходу не может, а знает только примерно где она, то война с преисподней на этом не кончится, разве что не будет усложняться, но куда уж ещё. Силы на исходе: у войск нет ни оружия, ни техники, ни людей, готовых с вилами на зомби прыгать. Из последних сил воюют.

— Мдаа… Дела. — проговорил я сквозь комок, подкативший к горлу. Ну, а что Шталенков говорит, что правительство планирует?

— Правительство сейчас в Питере, задницы свои спасает. Фактически только ФСБ и военные ситуацией владеют и хоть что-то предпринимать могут. Завтра нас Шталенков к себе ждёт. Ты завтра давай, волю в кулак, сопли в платок и на Лубянку. На твоей машине поедем, нет служебной. Бензин есть? — я кивнул. — Отлично, — Андрей встал и, находу надевая куртку, прошагал к выходной двери, — завтра утром я зайду. Лечись. Пока.

Андрей ушёл домой. Мы с Дашей, оба погружённые в тяжёлые мысли, готовились ложиться спать.

Глава 10. Норвежские надежды

— Получай, падла! — выкрикнул Андрей и его кулак разбил мужику нос. Кровь закапала на тоненький ноябрьский снег. Мужик вскочил с земли, по касательной нанёс несильный ответный удар Андрею в ухо и, смекнув, что нас-то двое, а он один, со всех ног побежал прочь.

— Как Вы? — обратился я к женщине, которая в слезах собирала с земли и укладывала обратно в авоську рассыпавшиеся банки с консервами и пакетики с мукой.

— Спасибо, я в порядке, — поправив беретку дружелюбно отозвалась средних лет дама. — Если бы не вы… — её голос задрожал. — У меня дома три сыночка маленьких… Вот на месяц впрок получила для них еду, талоны целый квартал берегла. — Она не выдержала и заплакала, прикрыв глаза рукой.

— Ну, чего Вы тут сырость разводите! — нравоучительным тоном произнёс Андрюха. — Далеко живёте? Хотите — проводим до дома!

— Да, хочу. Проводите, если не трудно! — Женщина протянула нам банку тушенки в знак благодарности. Я взял банку и сунул её обратно в авоську женщине. Она улыбнулась, но настаивать не стала. — Я заметила, как он за мной от самой управы ещё следил, но не была уверена, — начала женщина. — Я вот в этом доме живу, — она показала на девятиэтажный дом, стоящий через дорогу метрах в трёхстах от нас. — Народу на улицах достаточно, — продолжала она, — думала, что не рискнёт. А вот за угол только зашла, он как налетит… — дама опять принялась реветь.

— Ну всё, всё… Прогнали мы его, всё хорошо. — Взял её под руку Андрей. — Вы в следующий раз одна не ходите, а с соседями или ещё с кем-то заодно.

Мы проводили женщину до квартиры, снова отказались от предлагаемой банки консервов и продолжили наш путь до гаража. Ходить поодиночке, даже мужчинам, было теперь очень и очень небезопасно. Поэтому, с недавнего времени мы с Андреем всегда старались ходить в паре, что по его, что по моим делам. Иногда, конечно, приходилось ходить и одному, но тогда при мне всегда был здоровенный кухонный нож, благо ни разу пока воспользоваться им по непрямому назначению не пришлось.

Каждый раз, проходя путь от дома до гаража, я испытывал невероятно гнетущие ощущения от картины вокруг… Большинство брошенных и уже никем не опекаемых автомобилей стояли во дворах и вдоль дорог с разбитыми окнами; кто вытаскивал обшивку салона для разведения костров, утепления квартир, кто воровал различные детали, которые принимали на чёрном рынке народные умельцы, мастерящие генераторы… Многие машины были сожжены вандалами. Местами, во дворах виднелись земляные холмики, едва возвышающиеся над поверхностью: умерших в большинстве случаев хоронили прямо во дворах, ни у кого не было возможности вывозить покойников для захоронения на подмосковные кладбища. Если приглядываться, то по меньшей мере в одном-двух окнах почти каждого дома можно было заметить следы гари — последствия холодных зим при полном отсутствии какого-либо отопления. Если квартиры сгорали вместе с хозяевами, то они моментально становились пристанищем либо бездомных, либо бандитов. Соседи таких притонов нередко становились жертвами их обитателей. Немногочисленные патрули милиции, зачастую, сами боялись соваться в облюбованные уголовниками и бомжами тёмные подъезды и под всевозможными предлогами отказывали обречённым жильцам в помощи. Чаще всего подъезды охранялись самими жильцами, стихийно сформированными дружинами, иногда даже круглосуточно. Сегодня же, в свете того, что у меня по-прежнему держалась высокая температура, но ехать к Шталенкову надо было во что бы то ни стало и поэтому мы шли с Андреем за машиной в гараж, я испытал эти мерзкие ощущения совершенно в ином, более подавляющем моё искажённое сознание, свете. Вы, наверное, представляете, что при температуре тела порядка тридцати восьми с половиной градусов восприятие окружающего мира перестаёт быть чётким и логичным, как у здорового человека. Так и я, глядя на всё это предапокалипсическое уныние, творящееся в нашем спальном районе, воспринимал в тот день всё как кошмарный сон, как какой-то бред. А тут ещё и нападение на женщину усугубило моё депрессивное состояние… В голове у меня звенела мысль: "Труба, крышка нам всем скоро настанет". В отличие от своих обычно трезвых взглядов на кошмарную ситуацию, в которой оказался сейчас город, теперь мне хотелось просто заорать во всё горло: "Да гори оно всё!", забраться на шестнадцатый этаж и… Избавиться от тяжкой действительности. Навсегда. Один чёрт — самому и пораньше, или же зарежут в подворотне за банку консервов уголовники, а то и ещё хуже: раздерут проникнувшие в город афганцы.